Тревожный, любящий взор ярко-голубых глаз проник к ней в самую душу, она беспомощно простерла руки и зарыдала:

– Je t'aime… Je t'aime, папа Джон! Je t'aime!..

Гарет опешил настолько, что позволил отцу оттеснить себя от кровати: его место занял Джонатан, поспешно прижавший Анжелику к груди. Не веря своим глазам, Гарет смотрел, как она прячет залитое слезами лицо на груди отца. Она рыдала взахлеб и что-то говорила, и отец отвечал ей. Нет, этого не может быть! Неужели Анжелика – его собственная…

Боже, только не это! Невероятно, немыслимо! Анжелика… его Анжелика…

К горлу подступила тошнота, и Гарет опрометью выскочил вон, подальше от этой пытки. Это все ерунда… чушь собачья. Он должен успокоиться, чтобы во всем разобраться. Горькие рыдания за спиной пронзали ему сердце, но он заставил себя сделать сперва один шаг, потом другой… пусть пока с Анжеликой побудет отец – это ненадолго. Гарет докопается до правды. И тогда он скажет отцу, что любит Анжелику… что она принадлежит ему. Все встанет на свои места, и Анжелика вернется к нему…

Глава 12

Гарет, упрямо набычившись, стоял возле отцовского стола. Он всего лишь на миг глянул в сторону Анжелики, напряженно замершую поодаль, и проклял себя за знакомую волну жара. окатившую все его тело. Стараясь взять себя в руки, он надменно выпятил подбородок и набрал побольше воздуха в грудь. За последние два дня ему не удалось ни минуты побыть с Анжеликой наедине. Отец торчал возле нее неотлучно, и она больше ни с кем не разговаривала. Джонатан пресекал всякую попытку пробиться к ней, и Гарет не вытерпел. Он потребовал, чтобы его выслушали немедленно, выслушали оба, и отец вынужден был уступить.

– Итак, что она успела тебе наплести? – Он еще раз покосился на Анжелику, которая побелела как мел под этим ненавидящим взглядом. – Что бы там ни было – я не верю ни единому слову. А ты облапошил сам себя – ты поверил ей, потому что хочешь, чтобы это было правдой! Анжелика не может быть моей сводной сестрой, Жанет дю Буи!

– Гарет… пожалуйста… присядь.

– Я не желаю сидеть! – выпалил Гарет. – Я желаю лишь одного…

– И не сможешь получить этого, Гарет… – качнул головой отец, и в его взоре мелькнули смятение и боль. – Тебе… тебе следует забыть обо всем, что было между вами. Жанет не знала… она не могла вспомнить…

– Перестань звать ее Жанет! – Он опять пронзил ее гневным взглядом и едва сдержался, увидев, как она в изнеможении опустилась на кресло. – Ее зовут Анжелика. Анжелика Родри..

– Гарет!.. Она – Жанет дю Буи! Только так можно объяснить воспоминания, которые с каждым днем все четче…

– Это все уловки… хитрости! Я должен был понять! Обратить внимание на то, как быстро она переменилась! Видел бы ты ее в Реал-дель-Монте! Она же перечила мне на каждом шагу. Она… – Гарет поперхнулся и закашлялся, слова не шли у него из горла.

– Гарет. я не желаю слушать…

– Нет, черт побери, тебе придется выслушать! Вряд ли стоит описывать, что я почувствовал, когда впервые увидел ее. Я был сражен наповал. Однако она не подпускала меня ни на шаг. Она даже этим ублюдком, Эстебаном Аррикальдом, вертела как вздумается. Никогда не видал ничего подобного! Однако Аррикальд добился своего… уломал поехать с ним в Мехико. А я… я не в силах был с ней расстаться и предложил поехать сюда. А уж она своего не упустила. Как я мог догадаться, что у нее на уме? Дурак, проклятый дурак, зачем только я притащил ее сюда… она свела меня с ума…

– Гарет, я уже сказал, что не желаю об этом слышать!

– Ты все еще не понял, к чему я веду речь, па, – решительно продолжал Гарет. – Изволь выслушать до конца и попытайся разобраться. Анжелика – дочь местной шлюхи, об этом знают все в Реал-дель-Монте. Спроси у нее… не стесняйся, спроси! С самого рождения ее жизнь стала адом, потому что она была живым доказательством падения матери. Никто не желал иметь с ней дела, пока деревенский священник не уговорил сеньора Аррикальда взять ее на работу. Она нуждалась в деньгах. И нуждается до сих пор. Когда я приехал, ей не составило никакого труда узнать о нашем прошлом… о тебе и Селесте дю Буи… о том, что Селеста и Жанет пропали во время индейского набега по дороге в «Круг Д». Ведь то, что известно господам, известно и слугам.

Гарет не удержался и снова посмотрел на Анжелику. Она сидела тихо как мышь, с застывшим лицом. Темные круги, залегшие под печальными серебристыми глазами, делали ее лицо трогательным и прекрасным.

– Она сказала, что отдалась мне первому, потому что я – богатый техасец. – У Гарета вырвался горький смешок. – Я не пытался ее переубедить. Я подумал, что по сравнению с ней, с ее вопиющей нищетой, действительно выгляжу богатым. Но лучше бы я признался в своей бедности. Я недооценил ее… и поверил ей. Мы заключили сделку, и мне хватило глупости надеяться, что она выполнит то, что обещала. Но у нее имелся гораздо лучший план. Она не собиралась удовлетвориться жалованьем простой кухарки. О нет, она метила в настоящие леди… Таким образом можно завладеть всем – и ни с кем не делиться. Она смогла бы избавиться и от меня…

– Гарет…

В ответ на невольное восклицание он лишь на миг замялся и прожег ее гневным взглядом. А потом снова обратился к отцу:

– Поразмысли над этим, па. Вы болтали на протяжении целых двух дней – верно? И за все это время она не сообщила ничего, что нельзя было бы вообразить, имея кое-какую информацию, не так ли? Разве она сообщила хоть одну деталь, которую могла бы припомнить только Жанет? Разве она объяснила тебе, как сумела обзавестись семьей: каким-никаким отцом, матерью и братом – в Реал-дель-Монте?

Гарет умолк, с трудом переводя дыхание. Он ждал ответа.

– Нет, Гарет. Жанет не может вспомнить все разом. В ее памяти по-прежнему много провалов, но я убежден…

– И я убежден, па! Я убежден, что она лгунья и готова на все ради денег, а ты ведешь себя как дурак, если веришь каждому ее слову!

– Нет, сын, я не собираюсь верить ей на слово… Гарет замер. Он уже решил, что тратит время попусту. Но тут в сердце вспыхнула надежда. А вдруг…

– Жанет сама хочет знать правду. Она уговорила меня написать тамошнему священнику, падре Мануэлю. Я согласился – хотя бы ради того, чтобы помочь ей прийти в себя. Вчера Бретт отвез письмо на почту. Она уверена, что священник знает, что было на самом деле, и она сказала…

– Довольно, – перебил Гарет, – мне надоело слушать, что она успела тебе наговорить. Мне надоело, что ты выступаешь от ее лица. Я хочу услышать все это от нее самой. Скажи мне, Анжелика. Скажи, зачем тебе понадобилось уговорить отца написать падре Мануэлю?

В ответ с бледных губ слетел едва различимый шепот:

– Гарет, все, что ты говорил обо мне, неправда Я не составляла никаких планов, я не собиралась тебя предавать И если я предала тебя – значит, предала и себя тоже. Я мне необходимо понять, что означали эти сны. Потому что если я – Жанет, то кто такая Анжелика Родриго, откуда она вообще взялась? – Не в силах усидеть на месте, она вскочила и подошла к Гарету – Мне необходимо это знать, Гарет Мне необходимо знать, действительно ли ты мой брат

– Я тебе не брат! – взорвался Гарет. Он был противен сам себе, он ничего не мог поделать с диким, неподвластным рассудку желанием прижать Анжелику к груди, чтобы утешить, чтобы прогнать из прекрасных очей что затравленное выражение. Ему было наплевать на все на ее коварство, на ее планы – он по-прежнему хотел только ее, ее одну. Он не понимал, зачем она уговорила отца написать старому священнику Падре Мануэль не мог быть с ней в сговоре. Он беседовал с Гаретом резко, не скрывая неприязни, и был при этом, без сомнения, совершенно искренен. Скорее всего Анжелика надеется таким способом протянуть время. Когда из Реал-дель-Монте придет ответ, она успеет окончательно заморочить отцу голову – и будет уже не важно, что напишет священник.

Но он вернет ее во что бы то ни стало. Когда придет ответ от падре Мануэля, все встанет на свои места, и тогда можно будет начать все заново.